Форум » Клуб "Гусиное перо" » Ничего плохого » Ответить
Ничего плохого
Леся2: У меня неожиданно написался приквел к рассказу "Скажи мне да", там где было про девушку и программиста. Только такой длинный, что ЖЖ его целиком не взял, пришлось двумя кусками. Часть первая Часть вторая Тут дедушки-программиста нет, зато много чего про главную героиню. А то меня достали вопросом, откуда она взяла матрицу, так что мне даже самой интересно стало :-) На всякий случай - это не тот рассказ, для которого я про СЗ спрашивала, тот пока пишется. Кстати, сюда тоже не берет целиком. Так что тут часть первая, вторая будет в комментариях. [more]День у Тамары выдался насыщенный. В школе устроили контрольные сразу и по программированию, и по истории. Программирование девушка не любила, ей она казалось ужасно нудным: если А больше В, пойди направо, а если нет, пойди налево и крутись там, пока они не станут равны. Но как прилежная ученица, она все же соорудила требуемый трехмерный куб и ждала хорошей оценки. На истории было гораздо интереснее - моделировали в виртуальности Францию XVII века, подбирали ландшафт, одежду, мебель. Хорошо, когда кто-то за тебя разобрался с многомерными массивами и бесконечными циклами, а ты можешь просто пользоваться готовыми блоками. Хотя Тамара была готова заниматься историей даже без виртуала, просто с книгами, а еще лучше, на настоящих археологических раскопках. После школы она заскочила в лабораторию сделать новый скан мозга – мама попросила. Тратить на него время не хотелось, да и предыдущий снимали всего два месяца назад. Но спорить Тамара не стала: мама сильно нервная в последнее время, лучше смириться и полчаса посидеть в привычном кресле. Потом пришлось срочно бежать к Инне, у нее сегодня собралась вся их закадычная компания, включая Алекса. Как обычно, Алекс играл на гитаре и пел, а Тамара безуспешно пыталась привлечь его внимание. Какая кошка между ними пробежала, почему их начинавшийся роман так толком и не начался – не понятно. Но в любом случае, они созданы друг для друга и будут когда-нибудь вместе, просто ему нужно время, чтобы осознать эту простую истину. Домой она возвращалась уже поздно вечером, а еще предстояло делать уроки, но тут главное незаметно проскользнуть мимо родителей к домашней установке для виртуала. Подойдя к двери, Тамара прислушалась: было на удивление тихо – никто не скандалил и не ругался. Похоже, что отец еще не вернулся с работы, или где он там пропадает. А мама наверняка уже здесь – она наоборот стала приходить раньше, чтобы не находиться с отцом подолгу в одном помещении. Тяжело все-таки, когда люди и работают, и живут вместе. Хотя с другой стороны, в их школе практически у всех родители трудились в одном и том же Институте Нейробиологии, и все как-то справлялись. - Тамара, нам надо поговорить, - мама появилась сразу, как только Тамара открыла дверь, словно караулила ее. «Разводятся,» - обреченно подумала девушка и поплелась вслед за матерью в гостиную. Они уселись в глубокие кресла, которые Тамара не очень любила, потому что тут-то ей и читали большинство нотаций. - Расскажи мне об Алексе, - неожиданно сказала мама. - Об Алексе? – не то, чтобы мама совсем не знала про Алекса. В самом начале их неслучившегося романа, он пару раз провожал ее домой и виделся с родителями. Но причем тут Алекс? - Он ведь тебе нравится, так? Тамара молчала, потому что мама вела себя странно – в их семье допросы с пристрастием не были приняты, и дочь не привыкла делиться подробностями личной жизни. Но мать была взвинчена, словно перед скандалом с отцом, только теперь ее негодование собиралось обрушиться на Тамару, совершенно непонятно за что. Да, она пришла чуть позже обычного, но на такие мелочи никто никогда не обращал внимания. - Я понимаю, тебе семнадцать, любовь кружит голову. Но он совсем не тот, кто тебе нужен, поверь мне. - Мама, это мое личное дело. Я сама разберусь, - Тамара попробовала перейти к обороне, по-прежнему не понимая, что происходит. - Я просто не хочу, чтобы ты наделала глупостей. Я знаю, что ты готова в любой момент прыгнуть к нему в постель, как только он позовет, тут ты вся в отца. Но... - Ты хоть сама понимаешь, что говоришь?! – Тамара выкрикнула эти слова и испугалась. Мать перешла все границы, но все же не стоило отвечать ей отцовской фразой, полностью копируя его интонацию... Ничего хорошего из этого получиться не могло. - Я? О да, я-то все понимаю, - видно было, что мать завелась до предела. – Это ты не понимаешь. Ты все гадаешь, чего он тебя бросил... - Мы даже не встречались! - Неважно! Я тебе скажу, почему вы не встречались. Потому что ты олимпиаду по истории в школе выиграла, а он занял десятое место. Потому что тебе приглашение от археологов прислали в экспедицию. Он самоуверенный мальчишка, а ты его по носу своими успехами щелкнула. Вот он и сбежал от тебя побыстрее. - Ты не можешь этого знать! Не можешь! - Я, дорогая, все про тебя знаю. Каждое слово матери било наотмашь, она словно мстила дочери за все проблемы с отцом, срывала на ней бессильную злость. Такого никогда раньше не случалось, похоже, развод и правда не за горами. Но хуже всего было другое - мать действительно знала все. О прогулянных уроках, о задушевных разговорах с Инной, о не слишком приличных виртуальных симуляторах, которые Тамара ставила тайком от родителей, и даже о ее робких попытках исследовать собственное тело, в темноте, под одеялом... Все это свидетельствовало о жуткой порочности, о плохом влиянии отца, и только мать могла ее спасти и уберечь, наставить на истинный путь. Тамара ошарашенно слушала и ужасалась: как мать могла обо всем узнать? - Ты хоть сама понимаешь, что говоришь?! – раздался громовой голос отца. - Явился! Надо же! Пока тебя нет дома, кто-то должен заниматься воспитанием дочери! - Линда, ты совсем с ума сошла! – заорал отец и буквально потащил мать в свой кабинет, звуко-радио-что-бы-то-ни-было-непроницаемый. И везде в доме наступила тишина, окутав совершенно оглушенную и ошеломленную случившимся Тамару. От обиды наворачивались слезы, как мама могла опуститься до такого? Тамара никогда не вставала ни на чью сторону в их конфликтах. Может, из-за этого ей и досталось, может, пора выбирать одного из родителей, с кем ей потом придется жить? Нет, не хочется об этом даже думать. Уже почти полночь, а уроки не сделаны, не до них было. Но вдруг они помогут отвлечься, избиваться от противного послевкусия скандала? Заниматься Тамара предпочитала в виртуале, их домашняя установка позволяла работать в ускоренном времени, так что несколько часов зубрежки укладывались в несколько минут. Задания в школе выдавали по-старинке, в расчете на нормальное время, ведь такое дорогое оборудование было далеко не у всех. Но когда твои родители нейробилоги, а отец к тому же и начальник лаборатории, то деньги не проблема. Вот только сегодня трюк с ускоренным временем не сработал – какая разница, сколько дополнительных часов можно запихать в сутки, если все равно не можешь ни на чем сосредоточиться. Строчки книг скользили перед глазами, не оставляя о себе никаких воспоминаний. Лучше уж просто пойти спать, и завтра разбираться. Тамара вылезла из установки, которая вечно напоминала ей ванну, только вот принимать ее надо было в шлеме, а вместо воды залезать в паутину из проводов. Она отцепила сенсоры и прокралась тихонько мимо родительской спальни, но предосторожность была напрасной - они так и не вышли из кабинета. Уснуть удалось не сразу, в голове все крутились слова матери. Про зависть Алекса к ее успехам – чистый бред. Победа в школьной олимпиаде, бог весть какое достижение. А с археологами вообще случайно вышло: она с ними общалась в виртуале, помогала делать исторические реконструкции, и они позвали ее с собой на все лето в экспедицию стажером.Тамара была гуманитарием и любила историю, а Алекс лучше разбирался в технических науках, хотя неплохо успевал по всем предметам. Но его главная сила была в другом – он являлся прирожденным лидером, заводилой, девчонки всегда вокруг него крутились, а парни признавали в нем вожака. Это еще вопрос, кто кому тут должен завидовать. Но может быть, Тамара слишком сильно зазналась, и этим оттолкнула его от себя? И сквозь все размышления неотвязное и непрерывное – как мать обо всем узнала?.. *** В тот самый момент, когда Алекс собрался ее поцеловать, раздался вредный писк будильника. Когда же придумают какие-нибудь более щадящие способы пробуждения? Вчерашний день скомкался и смялся, забылся во время утренней беготни по дому. Родители на работу уходили чуть раньше, а Тамара не могла себя заставить вставать вместе с ними, утром всегда хотелось поспать подольше. Так что семья редко встречалась за завтраком. Первым уроком шла литература, которую Тамара любила, вот только именно на нее вчера сил и не хватило. Они всем классом расселись за большим круглым столом, где велись дискуссии. Обычно Тамара активно в них участвовала, но сегодня сидела тихо как мышка, не понимая, о чем идет речь, и чтобы не скучать, украдкой разглядывала Алекса. Он недавно отрастил волосы до плеч, желая походить на рок-звезд конца двадцатого века. Но Тамаре его светлые пряди в сочетании с голубыми глазами напоминали скорее сказочного принца, который зачем-то притворяется простым школьником. Вот сейчас урок закончится, он сядет на невесть откуда взявшегося белоснежного коня и ускачет в неизвестную даль... Мда, только вот ускачет без нее, даже взглядом старается не встречаться с ней сегодня. Так что лучше пусть пока остается тут, поблизости. На перемене Тамара отозвала Инну в сторону и рассказала ей про вчерашний скандал. Не во всех подробностях, конечно - мать говорила о таких личных вещах, что их даже с лучшей подругой было неловко обсуждать. - Я не понимаю, как она обо всем узнала. Она следит за мной, что ли? К удивлению Тамары, Инна расхохоталась: - О, добро пожаловать в компанию к Максу. Он тоже все носится с идеей, что родители знают больше, чем нужно. Целую теорию недавно развернул. Инна и Макс уже полгода как встречались, и в школе их считали вполне устоявшейся парой. Поэтому они позволяли себе подтрунивать друг на другом, решив, что первый романтический период остался позади. - Заявил, что сканы мозга, ну, MRI на которые нас в институт гоняют для статистики, на самом деле психоматрицы. Поэтому родители все и знают – просто залезают к нам в память. Даже какие-то фото в сети нарыл, мол, оборудование похоже. - Мммм... – Тамара не знала, что сказать, ей такая мысль в голову не приходила. MRI головного мозга, по словам родителей, позволял обнаруживать отклонения в развитии и опухоли на ранних стадиях. Институт Нейробиологии проводил в их районе масштабное статистическое исследование на детях от рождения до восемнадцати лет, так что все школьники ходили туда на сканирование. - Во-во, я ж говорю, это заразно! – продолжала веселиться Инна. – Ладно, еще твои родители, у них профессия хоть подходящая. А у Макса мама детский психолог, а папа админ-системщик, сервера в институте настраивает. Конечно-конечно, их-то в первую очередь и привлекли для работы над психоматрицами, которые уже 20 лет как запрещены и засекречены. Настоящие суперагенты! Инна отличалась прагматизмом, ее конспиративными теориями не проймешь. У Тамары воображение было развито сильнее, и она попыталась покрутить в голове идею. С одной стороны, Институт Нейробиологии, действительно занимался секретными проектами. Один кабинет отца чего стоил, и ведь за счет института оборудовали, чтобы мог из дома работать. А с другой стороны, психоматрицы сегодня –любимая тема шпионских 3D сериалов и виртуальных игр, которые обожает Макс. Психоматрицы не просто позволяли получить электронную копию личности,но еще и обеспечивали доступ к памяти человека, давали возможность ее изменить – и что самое впечатляющее – перезаписать новую память обратно в мозг. Это ж просто клад для сценаристов! В сериалах постоянно похищали президентов, раскрывали инопланетные заговоры по захвату Земли, массово совращали невинных девушек. Тамара же делала сканы мозга сколько себя помнила – сначала родители водили, потом сама ходила. И никакие шпионы к ней не приставали, никто не пытался ее похитить и тем более совратить. Как-то скучновато для суперсекретного правительственного проекта все складывалось. - А ты что думаешь? – осторожно спросила она у подруги. - Тамара, ты просто подумай хорошенько. Сколько ты о себе в Сети выбалтываешь? Сколько родителям вечером за ужином рассказываешь? В конце концов, родители тоже когда были семнадцатилетними, некоторые вещи им говорить не надо, они их по собственному опыту знают. Это как с привидениями и суевериями, если разобраться, всегда есть рациональное объяснение. Инна всегда действовала на Тамару отрезвляюще, возвращала ее от придуманных проблем обратно к реальности. Действительно, если посмотреть на вчерашний скандал с этой точки зрения, то многое становилось понятным. Тамара не слишком сильно откровенничала в Сети, но иногда туда попадали вещи, о которых родителям знать не следовало. О неприличных виртуальных симуляторах родителям наверняка сообщала сама установка, в ней столько настроек – ни в жизнь не разберешься. О задушевных разговорах с Инной могла проболтаться сама Инна. Лишний раз позвонить в школу, пообщаться с учителями, с родителями одноклассников, плюс вспомнить свои собственные тайные желания и неприличные поступки... Чем дольше Тамара думала над словами Инны, тем больше с ней соглашалась. Домой после школы она вернулась успокоенной, решив сразу заняться уроками, пока настроение не пропало. Но как только открыла дверь, к ней вышел папа. - Я как раз хотел с тобой поговорить, - сказал он и повел ее в свой кабинет. Тамара про себя удивилась: что он делает дома в такое время и почему они не пошли в гостиную, неужели от мамы прячутся... - Ты почему мне не рассказала, что встречалась с Элен? – спросил отец, устало опустившись в офисное кресло. Нет, в их семье секреты в последнее время совсем не держатся. Элен - отцовская «пассия», как окрестила ее Тамара - действительно на днях подходила после школы поговорить по душам. Чего хотела непонятно: то извинялась, то плакала, то просила ее не винить, то говорила, что ей пора исчезнуть из их жизни. Тамара в итоге просто развернулась и ушла, сказав, что пусть сами разбираются, только поскорее. - Интересно другое... Зачем Элен тебе об этом рассказала? Не самый умный поступок с ее стороны был, если честно. - Да нет, нет, - замахал руками отец. – Это мне Линда, мама то есть, скандал устроила... - Мама? Твоя Элен совсем рехнулась и решила еще и с мамой пообщаться? - Нет, Элен к ней не ходила, я уверен, - он задумался. - Ладно, извини. Я почему-то решил, что ты все рассказала маме, а мне не стала. - Я ничего маме не говорила. Она у нас и так в последнее время все на свете знает, тебе не кажется? Отец замялся, словно хотел что-то сказать, но не решался, боялся задеть чьи-нибудь чувства слишком жесткой критикой. Он очень хотел чтобы все были довольны, а никак не получалось. Папа терпеть не мог выбирать, спроси его, что он хочет на завтрак, гречку или овсянку, получишь в ответ: «А можно и то, и другое?» Мама, наоборот, всегда точно знала, что ей нужно, и любила держать все под контролем. Поначалу им это помогало, единство и борьба противоположностей, как в книжках пишут. Только отец оказался талантливее и быстро пошел вверх по карьерной лестнице, а мать так и осталась научным сотрудником, и не смогла этого простить ни себе, ни мужу, ни миру. И вот теперь папа завис между мамой и Элен, желая получить и то, и другое – и сохранить семью, и побыть с кем-то, кто преклонялся перед его талантами, а не завидовал им. Вот только в результате плохо пока было всем. Тамаре стало жаль отца, он явно устал от житейских передряг, хотя сам их и устроил. Она решила развеять обстановку и пошутить. - Я догадалась, как мама раскрывает все секреты, - сказала она зловещим шепотом. – Она под видом MRI снимает с меня психоматрицы и читает мои мысли! Отец поднял на нее совершенно ошарашенные, испуганные глаза, и стало совсем-совсем не смешно... [/more]
Ответов - 1
Леся2: Часть вторая *** Тамара забралась с ногами на стул, обхватила колени руками и вся словно сжалась в комочек. Она сидела в отцовском кабинете, родном и знакомом, а между тем мир вставал с ног на голову, выворачивался наизнанку и рассыпался на куски – все сразу. Конспиративные теории Макса оказались правдой, а рациональные доводы Инны – самообманом. От этого сумасшествия очень хотелось спрятаться, отгородиться, но никак не получалось, мешал голос отца. Папа расхаживал по кабинету и говорил-говорил-говорил, словно на исповеди, словно желал услышать слова прощения и одобрения от родной дочери. Он устал скрывать все ото всех – работу от ребенка, любовницу от жены, семейные неурядицы от любовницы - и теперь слова рвались из него наружу. Случайная глупая шутка попала точно в цель и оказалась тем самым камушком, который спустил с гор лавину. - ...Мы тогда с твоей мамой только поженились, она сразу забеременела, а мы еще университет не закончили. Денег не хватало, надо было как-то выкручиваться. К тому же, мы оба хотели заниматься психоматрицами, а исследования уже пару лет как заморозили, так что с работой тоже было непонятно. И тут к нам обратились... Видишь ли, нельзя остановить прогресс. Оборудование для психоматриц не так уж и сложно воссоздать, и оно почти сразу на черном рынке появилось. И правительству ничего не оставалось... - В общем, нам предложили очень хорошую работу, все засекречено, но зарплата, проживание... И для меня, и для мамы твоей. С одним условием – мы даем разрешение на использование будущего ребенка, тебя то есть, в исследованиях. Даже не тебя, твоих психоматриц. Ты не подумай плохого, тебе ничего не угрожало – сканирование абсолютно безопасно. И на любые эксперименты с твоей матрицей надо было обязательно согласие одного из родителей. - И вы согласились? – Тамара попробовала стряхнуть навалившееся на нее оцепенение, вклиниться в бесконечный монолог отца. - Конечно мы согласились. Это же будущее, Тамара. Рано или поздно, у каждого будут психоматрицы, а мы могли заранее... И я ж говорю, тебе ничего не угрожало. Нас много таких завербовали, программистов, нейробиологов, психологов. Всех поселили поблизости, детей потом в одну школу пристроили. - Но как вы могли?! Это же был ваш ребенок! - Что значит «как вы могли»? Ничего плохого не произошло. Наоборот, ты не представляешь, сколько мы всего узнали. О том, как развивается мышление, как дети учатся говорить. Мы такие прорывы в детской психиатрии и психологии за эти годы сделали – это ж не передать. Ты знаешь Марка Штайна, он тебя на год младше? Так вот, у него был аутизм, мы вовремя диагностировали. Провели эксперименты на матрицах, нашли, какой блок надо поменять. Родители дали согласие, и психоматрицу перезаписали ему обратно в мозг. Да, там существовал определенный риск, но у мальчика была очень тяжелая форма, инвалидность, считай. И его вылечили! Ты понимаешь, вместо инвалида получили такого умницу как Марк. А что это наши дети... Так мы, родители, гарантировали, что никто с ними ничего не сделает. У нас даже шутят, что этот эксперимент – самый морально чистый секретный проект в истории. Отец говорил искренне, он действительно не видел, что тут страшного. А у Тамары в голове звучал обвиняющий голос матери и к горлу подкатывала тошнота от одной мысли, что ее мечты, планы, все ее существо, оказались под пристальным вниманием сотен людей в белых халатах. Она всегда уважала родителей за то, что они лишний раз не лезли в ее жизнь, не приставали с бесконечными расспросами. В ответ на проявленное доверие, она сама старалась нарушать правила как можно реже. А оказывается, им и не надо было к ней лезть, они и так все знали! Достаточно назначить дополнительный скан мозга, и твоя дочь у тебя как на ладони. А потом еще и эксперименты можно провести над ней, как над белой мышкой. - А мне вы ничего не перезаписали ненароком? Чтоб я вела себя послушнее, училась лучше? - Тамара, ну, не надо так. Конечно нет. И вообще, легко перезаписывается только память, все остальное куда сложнее. Личность легко сломать, если менять агрессивно. Это только с Марком так удачно получилось. - То есть просто чистили память? - Да никто тебе ничего не чистил и не менял! Если бы это было так просто, мы бы все воспоминания о сканах просто стирали. А ты ведь о них помнишь. Я ж тебе говорю, ничего плохого с тобой не делали. - Папа, вот ты представь себе, что ты занимаешься сексом со своей Элен, - отец побледнел, но Тамара продолжала. – Говоришь с ней, на маму жалуешься, на меня. Представил, да? А потом мама не просто узнает о том, что ты изменяешь, нет, она получает полный доступ к твоей памяти. К тому, что ты чувствовал, что переживал. И еще другим людям его дает, пусть эксперименты проводят. Вдруг найдут, какой надо блок в мозге перезаписать, чтобы лечить неверных мужей. - Тамара, это не честно с твоей стороны. Мы с мамой сейчас... не в самых лучших отношениях. - Хорошо, не мама. Твои родители, бабушка с дедушкой. Ты им готов вручить свои воспоминания? - Я взрослый человек! А ты еще... - Ага, я еще ребенок. Поэтому со мной можно делать все, что угодно, да? Вы... Вы... «Вы не имеете права!» - хотелось закричать ей. Но права им дали – государство выдало, в обмен на ее психоматрицы. Тамара почувствовала, что на сегодня с нее хватит, захотелось просто закрыть глаза и спрятаться под одеяло. Мозг не справлялся с полученной информацией и девушку жутко тянуло в сон, несмотря на раннее время – такое у нее иногда бывало после сильных стрессов. Она встала со стула и пошла к выходу из кабинета. Спать-спать-спать. *** Спала Тамара очень плохо, ей снилось, что она голышом лежит на операционном столе, а со всех сторон ей под кожу втыкают иголки, которые вонзаются все глубже, чтобы достать до души, вытянуть ее из тела... Она встала поздно, и хотя проспала больше двенадцати часов подряд, чувствовала себя совершенно разбитой. На уроки она явно опоздала, но отец оставил сообщение, что со школой он на пару дней договорился, и можно просто отдыхать. Девушка сидела на кровати и не могла решить, что делать дальше. Она двинулась к установке для виртуала, но неожиданно ей пришло в голову, что там могут стоять какие-нибудь подслушивающие-подсматривающие устройства. Их семья участвует в секретном эксперименте, кто может сказать где и какие жучки спрятаны в доме. Ванна с проводами вдруг показалась ей чем-то грязным и негигиеничным. Когда ты моешься, а за тобой подглядывают, становишься ты чище или грязнее?.. Рассказать о том, что случилось Инне? Она поднимет ее на смех. А даже если и поверит, что они вдвоем будут делать? И когда там у Инны следующий скан мозга? Если завтра, то их тайна не продержится долго. Нет, говорить на эту тему можно только с отцом и только там, где никто не может подслушать. О маме думать вообще не хотелось. И ведь мать небось считает, что ничего страшного не произошло – ну, прочитала дочкины мысли, ну, наорала на нее по этому поводу. Она ж хотела только хорошего... Решено, надо идти в лабораторию к отцу, узнать побольше про психоматрицы, выяснить, что именно делают ученые с электронным слепком ее души. Отец ничуть не удивился, когда ее увидел. Он повел ее за собой, но не в офис, а куда-то еще, по лабиринтам института. Наконец, он подошел к двери, которая напоминала вход в огромный сейф, так массивно и неприступно та выглядела. Отец повозился с электронным замком, просканировал сетчатку глаза, и махина наконец открылась. Большая комната была заставлена одинаковыми компьютерными блоками, которые тянулись вдоль стен от пола до потолка. В центре помещения стояло нечто, напоминающее прозрачную колонну-шкаф, со множеством ячеек. - Вот, хотел тебе показать, - сказал отец, когда дверь закрылась. – Здесь на серверах хранятся все психоматрицы, задействованные в проекте. Сама видишь, все защищено, ни у кого со стороны сюда доступа нет. Он по-прежнему ничего не понимал, точнее, не хотел понимать. Тамара догадалась, что его вчерашний приступ откровенности сменился сожалением о внезапном порыве, отцу захотелось, чтобы все оставалось как раньше. Она решила пока не спорить с ним, сейчас ей нужна была информация. - А это что? – спросила она, показав на прозрачный шкаф. - Архив. Наши спецы по безопасности потребовали, чтобы данные хранились не только на серверах, но и вне системы. Просто место занимает, если честно, ни разу им никто не пользовался по назначению. Но от нас до сих пор требуют все матрицы сюда копировать. Хочешь, покажу тебе твои? Отец подошел к шкафу и показал на одну из ячеек. Там действительно было написано «Тамара Верховская», а в выдвижном прозрачном ящичке лежали десятки матовых пластин величиной с ладонь. На последней стояла вчерашняя дата. На соседних ячейках были имена ее одноклассников – Инна, Макс, а вот и Алекс. Тамара не удержалась, выдвинула его ящичек, и взяла в руки последнюю матрицу. Ее сняли всего три месяца назад, как раз когда они вдруг обратили внимание друг на друга. Алекс, заключенный в этой пластине, все еще хотел провожать Тамару домой, держать ее за руку, слушать ее бесконечные восторги по поводу истории и археологии... Неожиданно для самой себя, она положила его матрицу в свой ящичек – пусть они хоть тут будут рядом, не разделенные прозрачными и непроходимыми стенами. Отец ничего не заметил, он продолжал рассказывать про беспрецендентые меры безопасности, про то, как родители всегда могут отслеживать, какие именно эксперименты проводятся над психоматрицами их детей, как все тут чувствуют персональную ответственность за происходящее. Тамара начала задавать вопросы. Можно ли с помощью матрицы предсказать будущее ребенка, кем он вырастет? Можно ли, например, взять ее вчерашнюю матрицу, воспроизвести для нее все вчерашние разговоры и выяснить, что она будет делать сегодня? Ей хотелось понять пределы родительского всезнания, нет ли у них возможности узнать о ней даже больше, чем она сама о себе знает. Отец выглядел озадаченным, по его словам, здесь в лаборатории куда больше фокусировались на аномалиях и отклонениях, на асоциальном поведении и способах его предотвращения. Их школа была отличным подтверждением успеха эксперимента, такие замечательные, одаренные и беспроблемные дети подрастают. - Видишь ли, как ни работай над виртуальным миром, все равно он будет... ненастоящий. На наши решения влияют сотни мелочей, запах цветов, например, случайно услышанная песня, прикосновение одежды к телу. Тяжело все это запрограммировать, и несоответствия будут только накапливаться. Я не могу полностью повторить вчерашний день для твоей матрицы, что-нибудь все равно будет не так. Это... похоже на вечную философскую проблему, что если узнать положение всех частиц во Вселенной, их скорости и траектории, то можно предсказать будущее. Только вот потом оказалось, что либо скорость, либо положение... Ладно, я так тебя окончательно запутаю. В общем, это интересное направление для исследований, но пока не очень перспективное. От таких новостей стало немного спокойнее, если не прошлое, то хотя бы будущее по-прежнему в ее собственных руках. Тамара позадавала еще вопросов, но мысли у нее уже крутились вокруг совсем другой проблемы – как она может выйти из этого эксперимента? Никакого желания предоставлять свою личность для чужих исследований – и уж особенно родителей – у нее не было. Снятая вчера в институте матрица была последней, это она себе твердо пообещала. Но оставались еще десятки ее копий, которые каждый день позволяют залезать кому угодно к ней в душу, не спрашивая у нее разрешения. *** Выйдя из лаборатории, Тамара отправилась гулять в городской парк. Ее одноклассники редко сюда заглядывали, и она чувствовала себя спокойно – можно подумать в одиночестве и никому ничего не объяснять. Мысль о том, что все ее разговоры могут узнать не только из ее собственной памяти, но и из памяти ее друзей была нестерпимой, хотелось спрятаться от любого, кто мог оказаться участником эксперимента. Вдруг вспомнилось вычитанное в какой-то книге слово «паранойя», мания преследования. Но кто тут сошел с ума, она или окружающий мир? Что, что можно сделать? В голове крутились самые невероятные идеи. Взломать систему безопасности, взорвать все сервера и призрачно-прозрачный архив вместе с ним. Понятно, что ее выйдет: даже если ее родители оказались занятыми в суперсекретном исследовании, сама она от этого не превратилась в суперагента. Пойти к журналистам? Можно, но несмотря на всю злость на родителей, Тамара не решалась так с ними поступить. Кто знает, что ждет их семью, если правда о проекте выплывет наружу, что с ними сделает правительство и сотрудники служб безопасности? Через несколько часов она так и не смогла придумать ничего лучше, чем просто поставить ультиматум родителям – они ее в это все втянули, без ее ведома и согласия, пусть теперь сами разбираются со своим начальством. А если откажутся, тогда можно подумать о журналистах. С этими мыслями девушка отправилась домой. - Папа, так больше продолжаться не может! – выпалила Тамара, как только отец пришел с работы и она затащила его в кабинет. – Я не хочу участвовать в этих экспериментах. Вы не понимаете, что творите – это даже хуже, чем рабство! - Я догадывался, что ты так решишь, - сказал отец. – И знаешь, ты, наверное, права. Я разговаривал с мамой сегодня на обеде... Оказывается, она сама назначила тебе последний скан, хотела узнать, не говорил ли я с тобой о разводе. Так она и выяснила, что Элен к тебе приходила... - Ага, то есть пока вы читали только мои мысли, все было в порядке. А как дело коснулась тебя, тут уже все по-другому, да? - Нет, дело не только в этом. Хотя я понимаю, что кругом виноват, - вздохнул он. – Видишь ли, когда мы только начинали эксперимент, мне казалось, что у нас просто будет возможность помочь тебе лишний раз, направить на нужный путь... Но говорят же, что дети всегда вырастают незаметно. Ты уже не ребенок... А мы за это время сами сбились с дороги. Сейчас он ничем не напоминал того человека, который днем убеждал ее в безопасности исследования психоматриц. Перед ней был не начальник лаборатории, а уставший и запутавшийся в семейных дрязгах мужчина; отец, осознавший, что он вряд ли является хорошим примером для собственного ребенка. - Я хочу, чтобы ты знала – то, что мама тебе вчера наговорила, это недопустимо. Я тогда только самый конец разговора услышал, но она мне сегодня все еще раз повторила. Так можно и взрослому психику поломать, но ей, похоже, доставляет удовольствие... Я думаю, маме нужна помощь профессионалов, она... неадекватна. Тамара вспомнила искаженное злобой лицо матери, и поняла, что отец прав. Многолетняя секретность, несложившаяся карьера, зависть к успехам собственного мужа, а потом его измена – она не справилась со всем этим, сломалась. А дочь оказалась самым близким и самым беззащитным существом, полностью открытым перед ней, потому ей и достался первый удар. - Я завтра начну наводить справки, как вывести тебя из проекта – пообещал отец. – Ты потерпи немного, быстро такие дела не делаются. * * * Следующие несколько недель отдавали не просто шпионским романом, а чистым сумасшествием. Они всей семьей ходили на какие-то непонятные переговоры, где люди в серых костюмах, нисколько не стесняясь тамариного присутствия, предлагали стереть ей память об экспериментах и только после этого исключить из программы. Отец махал руками и кричал про «самый моральный секретный проект в мире». Остальные работники института эту идею тоже не поддерживали – никто не хотел переписывать потом воспоминания своим собственным детям. Нашлись какие-то протоколы, обговаривающие выход из подобных ситуаций, но они были написаны почти двадцать лет назад и страшно устарели - в них ни слова не говорилось о виртуальности, но зато широко обсуждалась проверка давно уже отмершей электронной почты. С Тамары постоянно брали какие-то подписки и расписки, заставляли проходить психологические тесты, отвечать на сотни бесполезных вопросов. Мать с отцом на время расследования отстранили от работы. Но видно было, что чиновники очень хотят объявить виноватой в утечке только мать, пусть это и не соответствовало действительности. Так им казалось удобнее, потому что без отца лаборатория элементарно не справлялась с работой. Мама не спорила, она вообще несколько безучастно плыла по течению и как бы наблюдала за всем со стороны. Она не разговаривала ни с дочерью, ни с мужем, но хотя бы не противилась их решению. Отец, движимый чувством вины, стал больше времени проводить дома, с Тамарой, пытаясь заменить замкнувшуюся в себе мать. Больше всего его беспокоило, что дочери стали постоянно сниться кошмары – ночью ее препарировали, рассматривали под микроскопом, перезаписывали память, меняли личность. Она просыпалась от собственных криков, а когда видела у кровати отца, то пугалась еще больше - он казался ей продолжением жуткого сна, ведь именно родителей показывало ей подсознание в роли мучителей. Тамара продолжала ходить в школу, но перестала делать уроки и больше не появлялась на вечерниках. Поначалу ей очень хотелось с кем-нибудь поговорить, особенно с Инной или Алексом. Ее мучила мысль, что ее любимого и всех ее друзей изучают и анализируют, а они не подозревают об этом. Однако страх оказался сильнее: она боялась хмурых людей в серых костюмах, боялась, что если она попробует вступиться за остальных, то ей точно перепишут память. Девушке постоянно казалось, что за ней следят, и она не знала, паранойя у нее или служба безопасности действительно приняла дополнительные меры. Она долго металась между страхом и чувством долга перед друзьями, но однажды увидела, как Алекс идет из школы, обнимая за талию хохочущую Милу, блондинку на год их младше. Пока она боролась за свою свободу, у нее не осталось ни сил, ни времени бороться за любовь, и ее волшебная птица счастья упорхнула к другой. После этого Тамарой окончательно овладели апатия и депрессия, никого спасать уже просто не хотелось. И вот, наконец, после очередной подписки-расписки, очередной прочитанной лекции о государственной тайне и тяжких последствиях огласки, ей сообщили, что она свободна и ее матрицы больше в экспериментах участвовать не будут, их удалят с серверов. А вечером отец принес домой ящичек из заветного прозрачного шкафа и вручил его Тамаре. - Я решил, что пусть это будет для нас знаком, что все закончилось. Можем их потом ритуально сжечь, они хорошо горят, кстати. А пока пусть у меня в кабинете постоят. Только ты их сама отнеси. А то у меня система так настроена –позволяет выносить только то, что сам туда приносишь. Я тебе дам доступ на время, чтобы ты могла одна туда входить... Отец надеялся, что матрицы, такие вещественные и осязаемые, помогут дочери почувствовать, что самое сложное позади. Ничего страшного, если она будет периодически приходить и смотреть на них – вдруг это поможет избавить ее от кошмаров. Тамара словно в полусне внесла ящичек в отцовский кабинет. - Мы легко отделались... Маму отстранили на год и рекомендовали «добровольно» пройти курс психотерапии. Я думаю, ей только на пользу будет. А меня, представляешь, оставили в должности. Повышения, правда, мне теперь не видать, но это такие мелочи... А еще, знаешь, мне показалось, что джин томился в бутылке слишком долго. Нелегальная активность вокруг психоматриц зашкаливает. Мы-то моралью озабочены, а там... И проституция детская в виртуале, и людей похищают, чтобы с них психоматрицу снять и доступ к памяти получить. Правительство думало, что вот введут мораторий на 25 лет, и все его послушают. Как же... В общем, я по разговорам понял, что не продержится запрет еще 5 лет, скоро снимут. И секретность с нашего проекта тоже. И давно пора, если честно... Тамара молчала, машинально перебирая руками пластины, и вдруг замерла: на одной из них было написано «Александр Долин». Она с трудом вспомнила, как в романтическом порыве переложила его матрицу к своим. После всех разговоров о безопасности, после всех обещаний и угроз, никто не позаботился проверить, что именно хранится в ее ящике, пусть в никому ненужном и неиспользуемом, но все же суперсекретном архиве. - Мне кажется, они просто побоялись нас увольнять. Корпорации бы нас сразу к себе прибрали, - отец вошел в привычный режим монолога. Но Тамара уже его не слушала, ее мысли понеслись с бешеной скоростью. Никому, никому нельзя доверять. Даже те, кто говорят, что знают все, совершают глупости и ошибки, забывают проверить очевидные вещи. И откуда она знает, что ей сказали правду? Что данные с серверов действительно стерли, что ей не переписали ничего в памяти, что за ней не установили круглосуточную слежку? И вообще, что она личность, живая, настоящая, а не одна из своих психоматриц, как ей недавно приснилось? Она ничего-ничего не знает. И тогда... тогда можно делать все, что угодно, потому что верного поведения все равно нет. Это был неожиданный вывод, но очень притягательный. Она так долго старалась быть хорошей девочкой, максимум, позволяла себе отпускать едкие комментарии. И в результате, у нее нет ни семьи, ни любви, ни учебы. Хватит играть по чужим правилам. Она... она построит себе новый мир, для себя и для Алекса, где будут ее собственные правила. В ее руках ключ – психоматрица любимого, который еще не нашел себе другую, с которым она еще не совершила ошибок, в чем бы они ни заключались. Осталось всего-ничего, найти того, кто поможет ей создать этот мир для них двоих. Это не большая проблема, программистов-виртуальщиков в институте немало работает, да и у отца в кабинете очень много интересного, а он только что дал ей доступ... Уйти, сбежать от сюда, не жить в этом мире Зазеркалья, где близкие оказываются надзирателями, где твоя душа открыта на распашку сотням незнакомцев. Она выбирает жизнь, она выбирает любовь - только в виртуальности, потому что реальность ее больше не интересует. Тамара погладила пальцами пластину, повторяя про себя: «Подожди, я скоро приду к тебе, мы еще будем счастливы». ... А отец продолжал с удовольствием рассуждать, как же удачно все в итоге обошлось....
полная версия страницы